Виват, русские богатыри!

Синявский Иван Константинович [1892, с. Березное Черниговской губ. – 1975, г. Чернигов], вероисповедания православного. Участник Первой мировой войны 1914–18 (на Восточном и Западном фронтах войны, младший унтер-офицер) и Великой Отечественной войны 1941–45.

Из автобиографии: «...Я остался без отца в 5 лет, отец умер, у меня было еще два брата и сестра, воспитывали нас мама и бабушка. В 1900 г. я поступил в церковно-приходскую школу, где проучился три года, а потом поступил в сапожники к хозяину и проработал 5 лет, после работал дома по сапожничеству.
В 1913 г. приняли меня на военную службу. Служил я в г. Киеве в 129-м пехотном Бессарабском полку во 2-й роте. Со мной еще служило много земляков, из которых еще один живет во Франции – Омельяненко Ефим Александрович. В 1914 г. я окончил школу унтер-офицеров и еще продолжал учиться. В мае месяце к нам в Киев прилетал четырехмоторный самолет, называли его ''Илья Муромец'' (тяжелый бомбардировщик мод. ''Русский витязь''). Этот самолет нас поставили охранять, чтобы никто на 200 метров не подходил к нему. Когда стемнело мы, четыре человека, которые стояли у самого самолета, зашли в него, чтобы посмотреть его устройство. Вдруг нас застает дежурный по караулу и говорит: ''Как вы могли оставить пост?'' И за это нам дали наказание по 10 часов под ружье. Когда мы пришли в лагерь, нас со всей выкладкой 72 фунта груза поставил начальник караула против солнышка. Вдруг явился наш командир полковник Витковский и спросил меня, за что мы поставлены под ружье. Я ему ответил и он стал нас ругать. Сам он был большого роста, руки были большие и он нас всех ударил в нос, так что кровь пошла из носа у каждого, это называлось щелчок, в наказание и полковник скомандовал снять дежурство.
Через пару месяцев началась Первая империалистическая война, и через два дня наш полк отправили в г. Дубно, где мы простояли еще 2 недели, потом пошли дальше к границе Австро-Венгрии. По направлениям Броды, не доходя до Брод, у местечка Бускунас, завязался бой, многие были убиты и ранены, потом пошли на Львов. Его взяли с боем, затем стали двигаться дальше, переправились через реку Сан и был опять большой бой возле Радимно и Ярославля. Потом двинулись на Перемышль и там оставались у крепости Перемышлъ, простояли 4 месяца. После взятия Перемышля погрузили нас в вагоны и мы поехали в Карпаты, станция Межлаборж, там был большой бой в горах. Это был Юго-Западный фронт, командовал фронтом генерал [от кавалерии А.А.] Брусилов. Наши войска, 21-й армейский корпус 33-й пехотной дивизии, 9-й, 10-й и 11-й корпуса начали отступление под натиском австрийской и немецкой армий, которые прорвали фронт в апреле 1915 года. Отступали наши войска той же дорогой, которой наступали. Опять дошла наша дивизия до реки Сан, там наше командование распорядилось занять оборону и 11 мая 1915 г. на рассвете налетели немецкие самолеты и разбомбили мост через реку Сан. Все орудия, которые были у корпуса, остались немцам, а солдаты плыли в панике через реку, многие утонули, многие попали в плен, словно все это было продано немцам. После отступления нам дали пополнение и перебросили наш 21-й армейский корпус на Западный фронт. Летроженка, Комарово, Остров, Лида, Барановичи, где наш корпус все отходил с большими боями до Минска. В сентябре наш корпус погрузили в эшелон и отправили в направлении Двинск – Рига, на западный берег реки Двина, где тоже был большой бой. Там наш корпус и зимовал с 1915 по 1916 год. Штаб корпуса находился в г. Двинск.
В конце зимы приехало много начальства. Был построен корпус, и был парад и смотр корпуса. Мы прошли церемониальным маршем, после этого из всего корпуса одну нашу 2-ю роту 129-го пехотного Бессарабского полка назначили к отправке во Францию. В марте 1916 г. нашу роту и другие роты из других корпусов собрали в эшелон около тысячи человек и отправили на Владивосток. Поехали через Москву, Пермь, Оренбург и доехали до Челябинска, там остановились до распоряжения командования. Выгрузились из вагонов и пошли в казармы Челябинска. Там получили пополнение. Нас хорошо обмундировали и проводили с нами учебу. Примерно через полтора месяца [апрель-май 1916] мы получили приказ ехать не на Владивосток, а на Архангельск. Погрузили нас в эшелон и поехали на Вологду – Архангельск. В Архангельске нас уже ждал Французский флот. Мы погрузились на военные корабли, пополнили запасы воды и горючего, и пошли по Белому морю. Шли вдоль берегов Норвегии и Швеции. Потом вышли в Северный Ледовитый океан, обогнули Англию, шли между Исландией и Ирландией. Путь занял 15 суток. Наконец прибыли во Францию в порт Брест. Нам была устроена торжественная встреча, встречал сам президент [Р.] Пуанкаре, Главнокомандующий генерал [Ф.] Фош и другие. Среди Русского командования был и наш атташе полковник [А.А.] Игнатьев. Когда мы шли по городу, все улицы были устланы цветами, нам бросали цветы с балконов и французы кричали: ''Виват, русские богатыри!''. В городе нас поселили в хорошие казармы, дали обед с вином. Мы были очень ослаблены штормом, болели и кушали мало. В плавании у нас умерло 5 человек.
Через двое суток нас посадили в хороший пассажирский вагон, и мы поехали на Париж. Во время всего переезда на каждой остановке на встречало население с цветами и вином. В Париже мы простояли 2 часа и поехали дальше в лагерь Кан-Мали [Мальи], где уже были наши войска. Там с нами проводили занятия с французской техникой. Это был конец августа 1916 года. Так мы провели в лагере 1,5 месяца. В октябре наш полк построили в полной готовности и объявили, что мы теперь переформированы в 6-й особый полк (с 5-м полком в составе 3-й особой пехотной бригады. – В.К.). Я находился в 1-й роте. Приехало много грузовых машин, нас усадили по 30-35 человек и мы поехали ближе к фронту. Заняли сектор обороны, он назывался Буант и Буо сакре. Деревни, в которых мы стояли, назывались Мурмелон Пети и Мурмелон Гранд. В ту же ночь мы сменили французов. На следующую ночь нас послали в наступление на немцев. Так как мы плохо знали местность было много раненых и убитых. Все это было в ноябре. Немцы пустили газы, из нашего полка погибли десятки человек. Я и мой друг были отравлены газом и попали в госпиталь.

Настал 1917 год. Зима была лютая, много снега и сильный мороз до 20°. В марте нашу дивизию перебросили в г. Реймс провинции Шампань, где французы и наше командование готовили наступление на немцев. Это было начало апрельского наступления 1917 года. Успехи на фронте продолжались весь апрель, так как удалось выбить немцев из укрепленных позиций. После нас сменили французы и мы пошли на отдых. Пришли опять в тот лагерь, откуда уехали на фронт, Кан Мали.
Дорогой, когда мы двигались, стало известно, что у нас в России революция, что сбросили царя Николая II, и мы торжествовали. Другие полки нашего корпуса тоже шли на отдых. Мы провели собрание, хотели ехать на Родину, а наше командование нас заставляло идти на фронт, но мы отказались и там в лагере был бой, где много наших солдат погибло. Потом нам поставили условия, кто желает пойти в Иностранный легион, а кто на вольные работы, т.е. куда пошлют. Так наша рота пошла на работы, работали на лесозаготовках, на карьерах. Это уже кончался 1917 год. Некоторых силой послали в Африку, там они работали с утра до ночи и были объявлены как пленные немцы. А война все еще продолжалась.
Настал 1918 г., 11 ноября был заключен Версальский договор, немцев победили французы, англичане и американцы. Наш отряд не вышел на работу, просились домой. Французы нас закрыли в бараки, где мы трое суток просидели без пищи. Кроме воды ничего не было, некоторые товарищи совсем ослабли, стали проситься пойти работать. Работали по всей Франции в разных департаментах. Ну вот и мне дали взвод – 50 человек и послали нас на швейцарскую границу в г. Бельфорт, что недалеко от Швейцарии. Когда война кончилась, там был укреплен фронт, чтобы немцы не пошли через Швейцарию.
Настал 1919 год. В сентябре месяце было распоряжение, кто желает ехать на Родину, а кто хочет остаться на фронте. Из 50 человек моего взвода 44 человека решили ехать, и я в том числе, а 6 человек остались, и мой товарищ Омельяненко тоже решил остаться там. И нас всех ... направили в Лагерь в порт г. Марсель, где мы еще побыли под охраной французских властей. Потом погрузили нас на военный французский пароход. Шли мы по Средиземному морю, Мраморному, Адриатическому и через Дарданеллы. Сутки стояли на якоре в Константинополе, а потом пошли в Черное море. В октябре прибыли мы в Новороссийск, там сильная эпидемия свирепствовала брюшного тифа и у нас много человек умерло. В это время Красная армия наступала на Новороссийск и нас, тех, которые остались в госпитале, перевезли в Севастополь....
Я вышел из госпиталя и назначили меня зав. морским клубом, где я проработал год, а в 1921 г. был уволен по демобилизации и приехал в свой родной дом. В 1922 г. я женился и жил в селе Березном Черниговской губернии, занимался сапожным делом, а в 1930 г. переехал в Чернигов. У меня родились 3 дочери. В 1930 г. я поступил на работу в общественное питание, где и проработал до [Великой Отечественной] войны. На войну был призван с 1943 по 1945 год. В 1946 г. опять пошел на работу в общественное питание и проработал до 1957 г.: поваром и официантом. В 1957 г. ушел на пенсию...
Мой земляк [Е.А. Омельяненко], с которым я служил и воевал 7 лет, остался во Франции, и я все время имел с ним переписку до 1932 г., когда мне запретили эту переписку... Шли годы и в 1967 г. заходит ко мне в квартиру человек и спрашивает, туда ли он попал. Я спрашиваю, кого ему надо. Он отвечает Синявского Ивана Константиновича. Я говорю он и есть. ''А есть ли у вас родичи за границей'', – спрашивает. Я отвечаю, что родичей нет, но был у меня земляк, который остался во Франции. Я спрашиваю: ''Кто вы такой?''. Мне отвечает, что он из Красного Креста и хочу ли я вести переписку с моим земляком. У меня покатились слезы, и я спросил, а можно ли. Мы вместе 7 лет из одного котелка кушали. И мы стали переписываться с ним. Это было в 1967 году. Он писал мне и просил, чтобы я сделал ему вызов, чтобы он приехал ко мне в Чернигов. Я пошел в наше правление и рассказал все подробно, и он получил разрешение приехать ко мне на Родину. Он приехал с женой и внуком в 1968 г. и погостил у меня 2 недели, остался очень доволен... Переписка у меня продолжается с ним и по сей день...»
Награжден: Георгиевской медалью «За храбрость» 4-й ст. (№ 81856), медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» и др.

Был женат на Синявской Прасковье Исааковне, 1902 г.р.; дочери: Клавдия, 23.08.1923 г.р., Анна, 1926 г.р., Лидия, 1929 г.р.
Из заметки «Солдатская одиссея» в Черниговской газете: «Встречи бывают разные. Одна та, свидетелями которой стали Черниговцы на улице Киевской, стала необычной. Пенсионер Иван Константинович Синявский тепло обнял гостя, который приехал из Франции. Через 50 лет он увидел однополчанина и земляка – Ефима Александровича Омельяненко... Друзья помнят, как на одном митинге пылко выступал Родион Яковлевич Малиновский, который потом стал выдающимся военным деятелем Советского Союза. Силой Ивана Константиновича Синявского отправили на Северный Кавказ, воевать на стороне белых. Но он сделал все, чтобы не держать в руках винтовку, не убивать братьев. В госпитале его застали красные. Иван Константинович начал работать в военкомате...» (1968 г.).
Лит.: РГВИА, ф. 15227, оп. 1–2, д. 5, л. 209–209об., 297–297об., 424–424об.